На деревню "дедушке"

Константин Макарович, семидесяти трех лет от роду, призванный три дня тому назад из деревни, к внуку, Ивану Жукову, в городской особняк для надзора за новейшим электронным домом и двухлетним сыном (пока вышеозначенный Ванька греется на гавайском солнышке с молодой женой), в ночь под Рождество не ложился спать. Дождавшись момента, когда электронная нянька доложила о завершении процесса засыпания наследника, а система безопасности Дома перешла на ночной режим охраны, он достал из-под кровати свой старенький засаленный ноутбук, включил его и стал писать. Прежде чем стукнуть по первой клавише, он несколько раз пугливо оглянулся на камеры внутреннего наблюдения, перекрестился на мерцающий в углу экран сорокадюймового телевизора и прерывисто вздохнул. Потрясенный происходящим, Универсальный коммуникатор с нескрываемым удивлением взирал на неизвестный ему процесс. Ноутбук лежал на кресле, а дедушка стоял перед ним на коленях.

"Милый внучек, Иванушка! - писал он. - Вот пишу тебе письмо. Поздравляю тебя с Рождеством. Уж три дня, как я у тебя дома. Но моченьки уже нету никакой".

Константин Макарович зажмурился и живо представил себе внучка, окруженного живой природой океанского побережья и доброжелательными туземцами.

Вздохнув раза два, Константин Макарович продолжил писать:

"А вчерась мне была выволочка. Закурил я не к добру около люльки, так система пожарной безопасности вместе с воспитательной системой вышвырнули меня на двор, и отметелили чем попало. Хотел я выпить с горя, так твой бар давление мне померял и сказал "ноу виски" и налил безалкогольного пива. Кланяюсь тебе в ножки - отпусти меня отсюда, на деревню, а то помру

А еды нету никакой. Утром дают кашу, в обед какую-то брюкву, на ужин кефир. А чтоб мяса или хоть курочки - так нет, небось кухонный робот твой сам трескает. Пробовал я с ним ругаться, так он говорит: "включен диетический режим, для смены режима необходимо произвести авторизацию". Где я ему авторизацию возьму? Скоро вообще есть будет нечего. Холодильник говорит: "Сделайте заказ". Я говорю ему: "Жрать хочу". А он дубовый не понимает. Хихикает, переливается и просит ввести пин. Пин, пин: Пинок ему, а не пин.

Пробовал я в зимнем саду грибы собирать: Что сделал со мной твой электронный садовник - не буду писать. Хотел по подвалам пошарить - так говорят: "Доступ ограничен".

Внученька, милый, нету никакой возможности, просто смерть одна! Приезжай скорее, отпусти меня отсюда.

Хотел было пешком на деревню бежать, да сапогов нету, морозу боюсь. Что сапогов - с одежей вообще плохо. В ванне твоей кинул шмотки в корыто. А оно забулькотело, зачавкало и давай гудеть. Где теперича одежу брать-то? Сапоги тоже сгинули где-то.

Поговорить не с кем, кроме дуболомов твоих электронных. Разве токмо с гувернером полнопроводниковым в слова поиграть. Да только выигрывает он всегда. А козла забивать он не умеет (а то б я ему показал).

Соседей не видать совсем. Забор высокий. Лазать на него я не стал. Ученый я уже.

Так и сижу - телевизор смотрю. Плохо совсем. Там или ужасы, или новости - етить их - еще ужаснее.

Все, а то застукают. Остаюсь твой дед Константин Макарович, милый внучек, приезжай".

Закончив писать, подумав немного, он написал адрес:
Hawaii Ivan Zhukoff
Потом почесался, подумал и прибавил:
@mail.ru

Ловко открутив заднюю стенку у Коммуникатора, дедушка нашел провода, напоминавшие телефонные, зачистил их и, придерживая пальцами провода модема, зачарованно следил за процедурой отправки:

Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал: Ему снилась печка. На печи сидел внучек и вслух читал письмо туземкам. Возле печки, помахивая хвостом, бегал дельфин на четырех ногах

Прислано Криволапом